Одержимые войной. Доля - Страница 11

– Ах да, завтра ж суббота. Вот ты меня и выпроваживаешь, – но Зильберт пропустил слова мимо ушей и продолжал ровным голосом:

– Если бы я был бесчестен, я бы соблазнил тебя ещё в школе, когда ты сделала мне свой замечательный подарок. А вот, кстати, и он, – Исаак Аронович потянулся к навесной полке над кроватью, где они недавно предавались неге сладострастья, и в его руках оказалась памятная трубка с Моцартом. Он неторопливо набил её душистым табаком из лежавшего рядом же на полке кисета и раскурил. Комната наполнилась неслыханным Машей прежде ароматом. Пуская клубы табачного дыма, голый мужчина вновь заговорил, разглядывая, как его ученица уже оделась и проводит себя в порядок:

– Уже тогда я видел: в тебе начинают играть гормоны, и ты ищешь того, кому выпадет честь оказаться в твоей жизни первым. Нормальный поиск. Непреложный закон жизни! Всё живое ему подчиняется. Я, ты, твои родители… К счастью для нас обоих, первым у тебя был не я.

– Это почему же к счастью? – с желчью в голосе спросила Маша.

– Первому всегда не везёт. Сорвавшему кислое яблоко редко достаётся вся его будущая сладость. Да и тебе было бы очень тяжело, если первый твой мужчина был бы старше тебя на восемнадцать лет. Не так ли?

– Он был старше на четыре, – обронила Маша, собирая волосы в пучок.

– Это нормально. Вполне. А восемнадцать много. Для первого раза. Потому, что в этом случае второго может уже и не быть.

– Как так?

Зильберт усмехнулся, пуская очередную струйку дыма. Потом, видя, что девушка перед ним одета, привела себя в порядок и в любой момент готова уйти, решил, что оставаться в «костюме Адама» глупо и, отложив трубку, облачился в шёлковый халат – так всё-таки поприличнее. Потом вновь взял трубку и продолжил:

– Вот увидишь, что после меня тебе некоторое время будет довольно трудно. Попросту неинтересно с молодыми парнями. Они ещё не знают и не могут того, что знаю и могу я.

– Поживём – увидим, – отрезала Маша и направилась в прихожую.

Мужчина в халате и с трубкой в руке не пошёл провожать гостью, как не был изысканно галантен, встречая. Лишь бросил вдогонку:

– Маша, ты не ответила на мой вопрос.

– На какой? – переспросила она уже с порога.

– Мы продолжим наши занятия?

– А какой в этом смысл?

– Разумно, – усмехнулся красавец и добавил:

– Будем считать, что мы в расчете.

– Что?! – заливаясь краской, воскликнула девушка.

– Пойми меня правильно, – заворковал Зильберт, направляясь к ней, – всё в этом мире чего-нибудь стоит. Это тоже непреложный закон жизни. За каких-то неполных два месяца благодаря моему искусству ты достигла больших успехов, и я знаю, переэкзаменуешься на «отлично». Ты же хотела предложить мне деньги за занятия, помнишь? Я сказал, что ни о каких деньгах и речи быть не может между нами. И, как видишь, оказался прав. Иная система расчетов для нас, во-первых, намного приемлемее, а во-вторых, фантастически приятна. Не так ли?

– Какая же ты дрянь, Исаак! – плюнула в его сторону Маша и вышла на лестницу, хлопнув дверью.

Несколько дней после этого она ходила как в воду опущенная. Ей всё время мерещилось, что она искупалась в чане с дерьмом, и от неё отвратительно пахнет. По нескольку раз в день принимая душ, она поймала себя на том, что тяга к чистоте может превратиться в навязчивую манию. Тогда она сама себе сказала, что эпизод с «рэбе из ешивы» следует навсегда вычеркнуть из памяти и просто жить дальше. Однако сделать это оказалось не так просто. Запахи преследовали девушку. В университетской столовой она не могла даже появиться: её сразу начинало тошнить. Дома она избегала кухни, особенно когда мама начинала что-нибудь готовить. Никогда прежде не обращавшая внимания на мир запахов девушка с ужасом обнаружила всё их отвратительное многообразие, от которого невозможно укрыться. Самым страшным для неё стал запах ароматизированного табака, того самого, с которым впервые в жизни она столкнулась у Зильберта. Он мерещился ей даже там, где его в принципе быть не могло. Блестяще сдав переэкзаменовку по английскому, она едва не упала в обморок, когда преподаватель протянул ей зачётку, и от него пахнуло табачным перегаром. Но ведь этот всегда курил «Беломор»! Когда недели через две она споткнулась на ровном месте и, потеряв равновесие, упала, ушибив коленку, в сердцах отругав себя за то, что вдруг превратилась в «дуру косолапую», её вдруг осенила страшная догадка. В тот же день она, прогуляв лекции, сославшись на то, что ей надо в травмпункт из-за ушиба, помчалась в поликлинику. Врач, пожилая женщина округлых форм, глянула на девушку и сразу заявила ей:

– Милочка, можете, конечно, провериться на тесты. Но я и так Вам скажу: Вы беременны.

Этого ещё не хватало! Больше всего на свете Маша боялась аборта. Но оставлять ребёнка от этого самца невозможно. Что делать? Два дня она глотала аскорбиновую кислоту и принимала горячие ванны. Отчаявшись избавиться от ненавистного «подарочка», в канун майских праздников она решилась на последнее средство. Как-то года полтора назад в разговоре однокурсниц возникла распространённая тема – что делать в случае нежелательной беременности. Девчонки щебетали о способах воздействия на естественный ход вещей, не удосуживаясь особо оценивать степень опасности предлагаемых рецептов, не говоря уже о нравственной составляющей. Разговор возник не в связи с чьей-либо конкретной бедой, а просто так – как одна из тем для болтовни. Но в этой ни к чему не обязывающей беседе высказалась одна из студенток, приехавшая из области, а потому считающаяся в университетской среде «деревенской дурочкой». Обычно к её словам никто и не прислушивался: ну что знает провинциалочка о жизни больших городов? Но она поведала нечто, заставившее каждую прислушаться.