– Ну, две недели-то законных у меня есть. Надо ж работу подыскать.
– Неделя, – отрезал Локтев и повесил трубку. Андрею и в голову не могло придти, что, помимо накопившихся претензий со стороны лидера народно-демократической партии России, за увольнением стоит фигура профессора Беллермана. Владислав Янович, видя, что Долин делается абсолютно неуправляемым, посчитал наилучшим вывести его из игры и «опустить». Пускай помается! Авось пойдёт на сближение сам. Год не обращается за консультациями, на здоровье не жалуется, а ведь не может быть, чтобы ничего не беспокоило! Неудачей закончилась попытка засечь контакт Долина-сына с Долиным-отцом, обескуражив обоих объединившихся преследователей – Беллермана и Целебровского. Как могло случиться, что неуловимый Александр Долин просочился песком сквозь пальцы мимо всех расставленных ловушек и слежки? А встречи не было. Оперативники Лебезянского проглядели нищего, каких тысячи и тысячи бродят по «обновлённой реформами гайдаровско-ельцинской команды» России. Он забрёл на территорию «Шурави», как будто, в поисках поживы. Долин обходил цеха. Увидел бродягу и решил лично выяснить, зачем тот пожаловал. Андрея знали как человека отзывчивого. На короткий разговор с «бомжиком» никто не обратил внимания. Даже охранник кооператива, в обязанности которого, между прочим, входит также недопущение посторонних на территорию. Но инцидент не повлёк взыскания. Более того, сразу после краткого контакта с неизвестным председатель направился именно к охраннику и о чём-то с ним вполне спокойно беседовал. А бродяга в это время, получив из рук Долина щедрую подачку, спокойно покидал территорию. Пять дней спустя Лебезянский учинил «наружке» [92] разнос: его, опытного «спеца», и всю его команду обвели вокруг пальца. Оставалось рапортовать о контакте, который они «прошляпили». Однако, поразмыслив, Игорь Игоревич решил не докладывать. Пусть «наверху» сами принимают решение о прекращении наблюдений. Ведь ясно же, что теперь они ничего не дадут! Но он сам и его люди будут ни в чём не виноваты. Действительно, спустя ещё месяц наблюдения свернули, Лебезянскому приказали сдать материалы Целебровскому и прекратить любые действия. Другая группа, параллельно пытавшаяся выйти на след Долина-старшего, была одновременно отозвана, также со сдачей дел. Операцию свернули. И если Целебровский по этому поводу был подавлен, Беллерман, наоборот, воодушевлен. Снова он со своим «испытуемым» один-на-один, и у него развязаны руки. Плохо, конечно, что Долин до такой степени отбился от рук. Но, возможно, ещё поправимо. Особенно теперь, когда не будет мешаться Целебровский. Вот и придумал Беллерман «многоходовку», первым шагом в которой было последовательное отлучение «испытуемого» от материальных благ, в первую очередь, от хорошей стабильной зарплаты, к которой привыкают быстрее, чем к плохой и нестабильной. Был, правда, ещё один момент, недоучтённый с самого начала. Маша. Как ни рассчитывал Владислав Янович, что брак будет ярким, полным истерик и недолгим, выходило, похоже, наоборот. Особенно поразило профессора то, какое мощное позитивное влияние на психику «испытуемого» оказала жена после взрыва в подземном переходе. Контакты с Машей оставляли в изменённой контузией психике «испытуемого» большие изменения, нежели проводимые Беллерманом и его ассистентами сеансы. Маша становилась реальным препятствием для продолжения эксперимента. Конечно, можно было бы устроить автокатастрофу, пожар, нападение маньяка-убийцы и тому подобное. Да мало ли механизмов ликвидации! Но ликвидировать молодую женщину означало расписаться в собственном бессилии, во-первых, а во-вторых, спровоцировать вдовца на непредсказуемые действия. Ведь коды в его сознание введены, никто их не отменял. Кто знает, как они сработают в случае чего? И так-то «испытуемый А» – не самый удачный случай в практике. А вдруг деформированные психическими травмами коды станут спусковым крючком обратных реакций, повлекут за собой что-нибудь опасное для самого профессора и его методики? Определённо, не стоило предпринимать крайних мер.
Маша и Андрей жили, не подозревая о сжимавшемся вокруг них кольце роковых интриг. Они налаживали свою жизнь, не ведая покуда родовой тайны Долиных, ибо она подлежит раскрытию с рождением первенца. Их неведение было результатом семейной традиции обоих родов, предписывающей считать совершеннолетием достижение возраста в два малых круга, то есть 24 лет, после чего разрешалось вступать в брак, заводить детей – и так до пятого малого круга, 60-летия, после чего полагалось заниматься внуками и первыми правнуками. Счастливым, значит, получившим свою часть родовой воли, в роду Калашниковых, как и в роду Долиных, в древности называли человека, чей жизненный путь совершал большой круг, то есть двенадцать раз по двенадцать лет, после чего на сто сорок пятом году жизни почтенного счастливца говорили: «Жизнь пошла на второй круг». Разумеется, далеко не всякому из предков супругов Долиных доводилось достигать возраста второго круга. Но родовые камни древнего белорусского Полесья, куда пять веков тому переместились многие их предки и сродники, хранили многие даты жизней, например, такая запись – «Ростислав, сын Долин, кузнец. Лето 1618, преставился мая 27 числа в лето 1762».
Кое-что из родовой истории Беллерману было известно. Он был осведомлён о традиции, запрещающей до 24-летия получать важные сведения о родовых тайнах. Супругам за 24, но, судя по всему, они ничего не знают. Знания они могут получить от кого-то из предков. Стало быть, внимательнейшим образом нужно следить за их контактами. Снова выставлять отменённую Целебровским «наружку», значит, снова играть с ним. В который раз профессор вынужден под давлением обстоятельств прибегать к помощи вечного конкурента. Но ничего не попишешь! Других вариантов не просматривается. Наверняка Валентин Давыдович будет торговаться. Его интерес, дурацкие артефакты вряд ли помогут Беллерману в решении его задачи, но могут стать предметом хорошего торга с Целебровским. А ещё эта видеокассета с компроматом, будь она неладна! А, может быть, это уловка? Может, никакой кассеты и нет вовсе? Что же тогда ищет Целебровский?