Одержимые войной. Доля - Страница 204

204

Своё удивление предложением возобновить совместную слежку Целебровский не скрывал, как не скрывал и своего удовольствия. Высказав сомнение в её целесообразности, – ведь косвенный контакт, судя по всему, был, и неизвестно, когда случится, скорей всего, отложенный прямой контакт отца и сына, – он, тем не менее, согласился на сотрудничество. Убедил аргумент профессора, заявившего:

– Чтобы держать под контролем близко предстоящие события, мы блокируем всякую независимую от операторов социальную активность Долиных, включая, разумеется, трудовую занятость. Мы поставим молодожёнов в условия беспрерывного поиска куска хлеба и на грань нищеты. Тогда можно рассчитывать, что сорвавшийся с крючка вновь за него зацепится. Я понятно говорю?

– О! Более чем! – воскликнул Валентин Давыдович, и они быстро скрепили достигнутые договорённости документально, а уже со следующего дня «машинка слежки» завертелась вновь. Параллельно Беллерман поставил заму задачу обеспечить телефонными звонками соответствующего содержания максимум организаций, куда безработный Долин мог бы обратиться, чтобы его нигде не принимали. Когда 4 декабря Андрей получил расчет, он всего этого не знал. У него была предварительная договорённость с одним автопарком о том, что его примут водителем на рейсовый автобус в черте города. Придя в отдел кадров и получив внезапный отказ, он поначалу опешил, а потом даже не шибко расстроился, не подозревая, что это лишь первый из череды отказов, что будут его преследовать и до Нового года, и позже…

Недели две Долин обходил транспортные предприятия города, коллекционируя отказы, мало-помалу начиная впадать в тихую панику. По всему выходило, что не хотят одного Долина. Других-то берут! Растерянный и подавленный, Андрей, получив очередной отказ, возвратился домой, решив поделиться своими проблемами с женой. Маша давно уже заметила неладное и молча ждала разговора. Поэтому, едва Андрей обратился к ней со словами, что хотел бы обсудить одну серьезную проблему, оборвала его, произнеся только одно: «Знаю. Всё знаю». Они часа полтора вертели так и сяк события прошедшего месяца, перебирали все варианты, обмозговывая, где, как и когда мог Долин обидеть кого-то из сильных мира сего. Ведь иначе тотальный отказ не объяснить! По всему единственная ниточка тянулась из фонда. И конкретно – либо от Локтева, либо от Беллермана. Фигуру последнего Андрей напрочь исключал, убеждая жену, что профессору не на что обижаться, а главное, им вообще нечего делить. Но ей так не казалось. Когда же с некоторым раздражением на «женскую глупость» Андрей спросил, какой смысл доктору пакостить своему бывшему пациенту, сказала следующее:

– Есть разница между пациентом хирурга, например, или даже стоматолога… хотя, впрочем, именно у стоматологов проблем с клиентурой никаких. Так что, пример для сравнений неудачный. Возьми хирурга. Разница с психотерапевтом в том, что хирург, если он хороший хирург, раз сделает операцию, и больше пациент в нём не нуждается. А в консультанте по душевным делам – в психологе, аналитике, психотерапевте большинство будет нуждаться всегда. И специалист знает: раз к нему попал клиент, дело чести удержать его при себе пожизненно.

– Владислав Янович работал бесплатно. Какой ему смысл в пожизненной клиентуре? – возразил Долин. Маша тут же ответила:

– Тем более! Если кто-то делает что-то бесплатно, значит, в недалёкой перспективе он спросит за свой труд такие деньги, что мало уж никак не покажется.

– Гм! Быстро же ты нахваталась этих «коммерческих штучек»! – недовольно заметил Долин и добавил:

– Но всё же мне почему-то кажется, что денег с меня он брать не стал бы.

– Почему?

– Да не знаю я! – отмахнулся Андрей. – Не стал бы, и всё тут!

– Значит, у него есть какой-то другой интерес во всём этом, – задумчиво сказала Маша.

После этого разговора в душе Андрея стал вырастать неприятный «кактус», как он сам его окрестил. Колючки невидимого растения не тревожили, пока он не прислонялся к ним слишком плотно. То есть, пока не вспоминал о догадке жены и тоне, каким она её высказала, а просто продолжал жить с этим. Стоило припомнить, как всё нутро начинало саднить, и он не находил себе места. Тем более что отказы множились. Его не брали ни водителем, ни слесарем, ни помощником слесаря ни в одну приличную контору – ни в государственную, ни в частную. Словно сговорившись, все отвечали «нет» и отправляли дальше. Та же картина повторялась и в пригороде, куда после цепочки неудач попробовал поехать Долин в поисках работы. Неужели искать работу совсем не по профилю? А что он может ещё делать? Вообще-то навыки альпиниста коё-какие остались. Пойти в высотники? Можно в монтаж, можно в строители, можно хоть «менеджером по влажной уборке»! Счастливая мысль приободрила Андрея, и с утроенной энергией он принялся обзванивать и объезжать все организации, где могли быть такие вакансии. Но и тут его ждала неудача. В один голос ему отвечали «не сезон», и то была правда. Зимой обычно не набирают высотников. В холодное время года на высоте никаких, кроме аварийных, работ не производят, да и те выполняют люди высочайшей квалификации, сидящие на своём месте годами.

К Новому году семья Долиных подошла, истощая последние запасы накоплений, так что супруги не могли себе позволить не то, что какой-нибудь роскоши, а даже мало-мальски стоящего подарка друг другу. А на «старый Новый год» жена огорошила мужа известием, что, кажется, беременна. Вот некстати! Хотя и мечтали оба о ребёнке, но не теперь, когда будущее темно и неясно, а настоящее печально, и грозит самой настоящей бедностью и безработицей. Похоже, Машкины подозрения относительно «проклятого профессора» не лишены оснований. Может, сходить к нему, спросить напрямик, не он ли такую подлянку устроил, да выяснить по-мужски, чего ему, собственно, надо?

204