Одержимые войной. Доля - Страница 206

206

– Понял. Ну что ж, и на том спасибо! Когда приступать-то? – вздохнув, ответил Андрей. Вот уж не думал, не гадал, что выпадет ему не машины водить, на худой конец, ремонтировать, а грязь убирать да старикам пособлять.

– А чегой-то ты не весел? – прищурился Воин Пантелеич. – Ему работёнка привалила, какую поискать, а он ещё и грустит. Отрадно хоть, что готов сразу за дело взяться! А мы, значитца, там ещё поглядим, хорошего ль работничка наняли.

– А чему особо радоваться, Воин Пантелеич? Я ж всё-таки водитель классный. А ещё и слесарь неплохой. Могу монтажником в высотных работах. Хотя с этим у меня и хуже. А ты меня в дворники берёшь. Зарплата-то хоть приличная?

– Как специалисту от души положу. Да и старики меня поддержать. А будешь ты тута не дворник. А мой помощник, значитца. Понял?

Капризничать не приходилось. И Андрей согласился.

Через три дня он проявлял чудеса инициативы на новом месте работы. Оказалось, в ГСК «Ветеран» не было ни подсобки, ни инструментов, ничего вообще, обеспечивающего труд дворника, ремонтника, слесаря, электрика, механика и грузчика «в одном флаконе», каковым являлся «помощник председателя». Но, сразу окружённый искренним вниманием и уважением всех членов кооператива, чей средний возраст приближался к восьмидесяти, да при хорошей зарплате, Долин не испытывал разочарования. Убирал поутру липкий снег, расчищая проезды к боксам и въезд на территорию. Приводил в порядок, подтягивал, кое-где переустанавливал прохудившуюся проводку, клочьями свисавшую с покосившихся столбов, реально грозя коротким замыканием и пожаром. Перетянул «колючку» по периметру, придав ей и внушительный, и даже красивый вид. Отзывался на все просьбы стариков посмотреть, перебрать, почистить, отрегулировать, прокачать, заменить масло, подтянуть, поставить запаску, выправить, установить, исправить… В общем, весь мелкий ремонт техники тоже был на нём. По условиям договора за эти услуги никаких денег с ветеранов он не брал, всё это входило в круг его обязанностей и оплачивалось жалованьем. Председатель не обманул, деньги платил немалые. Весной, когда работы по уборке поубавилось, а по ремонту прибавилось, решился Долин задать председателю вопрос, откуда у пенсионерского кооператива такие деньги, чтоб оплачивать его труд столь высоко, и это при общей скудости и убогости хозяйства. Воин Пантелеич хитро сощурился и молвил:

– Ты, сынок, хотя и ветеран, како и мы тута, а того не понял, что не всяко дело деньгами меряется. Кто знаеть в этой жизни, что чаво стоить, и не за всё монетой платить и монетой берёть, тому не вопрос ефту саму монету, коль надо, достать да отдать на доброе дело.

– Какое ж такое доброе дело! – удивился Андрей. – Просто наняли молодого парня, чтоб себе полегче было, только и всего. А парень, может, и выпить не промах, и на другие глупости деньги тратит. Вы ж мне, не торгуясь, такие деньжищи положили!

– А ты, не торгуясь, и взял. Отрабатываешь честно. Претензиев к тебе нет. Помнишь сказку о попе и работнике Балде! Ты тута у нас и повар, и плотник, и на все руки работник! Дешевле одного такого, нежели дюжину других, – продолжал темнить дед. Андрей не унимался:

– И всё же не пойму я, как при такой экономности хозяйство-то в таком запустении?

– Экий ты, сынок! Посмотри кругом, чо деется! Понавыскакивали толстосумы с навороченными «мерсами», понавыстроили хоромин царских, понавыигрывали денег шальных на биржах да в казино, их тебе и жгут, и отстреливают. Потому нет у них ума-разума. Выпячивают богатства свои ворам-бандитам на заметку. Самоутверждаются, значитца! Мы сидим себе тихо, не видать, не слыхать. Мирно живём, добра наживём, да хорошему человеку пособить завсегда смогём.

– Такому, как я, что ли? – усмехнулся Долин.

– Да хотя бы! Чай не от хорошей жизни подался к нам работы просить. Небось, тоже высовывался, да не поделил чего с кем, вот и обложили, как волка. Просто так с улицы к нам счастья искать не придут.

В точку попал председатель. Закусил губу Андрей и решил более ничего не спрашивать. Взял ящик с инструментами да пошёл было к боксу, где его ждала работа, а дед вдогонку ещё припечатал:

– Ты не журись, сынок! Поживёшь с нами ещё тута, многое сам понимать-видеть начнёшь. А с понятием, значитца, и жизнь легше строится. Как знать, может, и останешься. А захочешь уйти, завсегда дверь открыта. Иди себе с миром, но места нашего никому не сказывай, потому в рекламах не нуждаемся. Заветные мы старички.

Навстречу Андрею неторопливо вышел, приветливо помахивая хвостом с первого дня признавший его за своего Молчун. Долин потрепал огромную собаку по загривку, услышав в ответ довольное порыкивание с зевком, и подумал: «Чудно получается! Место и впрямь какое-то заветное. В кооперативе одно старичьё, хозяйство так себе, а денег, судя по всему, куры не клюют. И не трогает их никто, хотя вокруг по всей стране только и слыхать, что про рэкет, разборки да наезды!» Позже, на сорок восьмую годовщину Великой Победы, кое-что для помощника председателя прояснилось, когда увидел он солнечным майским утром своих стариков, пришедших к Воину Пантелеичу поздравить его с 9 Мая при их орденах да регалиях. Собрались, разумеется, далеко не все из небольшого кооперативчика, но никогда в своей жизни Андрей не видел столько генеральских лампас и горящих золотом медалей да орденов на кителях сразу. Были «тута» и полные кавалеры Ордена Славы, и Герои Советского Союза, и орденоносцы каких-то не ведомых Долину, судя по всему, зарубежных наград. Заходили они на территорию спокойно, чинно, с достоинством неся на груди свои «иконостасы», сияя радостью лиц и уверенностью в несокрушимости собственной силы. Воин Пантелеич подошёл к своему помощнику, протягивая ладонь, и широко улыбался:

206