Одержимые войной. Доля - Страница 76

И вот – эта нелепость! Нет! Не верю! Этого не может быть! Он жив, с ним всё в порядке! Он жи-и-и-ив!

Глава 11. Отдых в августе

Август был любимым временем года для всех обитателей известной всему городу клиники для душевнобольных, в просторечии «Дурки». Значительная часть медперсонала предпочитала это время для отпуска, потому что хронические больные, жившие в изоляции под надзором врачей в «Дурке» годами, именно в это время испытывали облегчение, некоторых даже выписывали, а число острых госпитализаций сокращалось до минимума. Видимо, природные ритмы благоприятствовали тому, недаром римское слово «август» означает благословенный.

Клиника располагалась в корпусах барачного типа, выстроенных на обширной огороженной территории вдоль пустынной Берёзовой улицы на окраине города. С незапамятных времен жители района высаживали по ней длинные ряды берёз, откуда и пошло название. При советской власти традицию решили сделать официальной, раз в год проводились ленинские коммунистические субботники, горожане убирали накопившийся за зиму мусор, озеленяли город. Праздничный бесплатный труд на собственное благо приносил людям ощущение полноты жизни, и случаев недовольства субботниками не бывало. А вот попытки властей изменить облик улицы, начав высадку красных революционных клёнов, успехом не увенчалась. Жители нарочно проводили посадку таким образом, чтоб деревья не приживались, либо, высадив по приказу районного начальства клёны на Березовой улице, через день-другой тайком пересаживали их на другое место. В течение пяти-шести лет такой партизанщины появилось немало клёнов вдоль другой улицы, ограничивающей территорию клиники с северной стороны. Эта улочка, в отличие от Берёзовой, была кривой и тупиковой, использовалась как транспортный проезд для машин, въезжающих на хоздвор «Дурки». У проезда отродясь не было названия. Никому и в голову не приходило именовать тупиковый переулок без домов. Однако прижившиеся клёны сами собой дали название и ей. Тупиковый проезд стал именоваться Кленовой улицей. Во время войны в разных концах города много деревьев порубили, чтобы использовать в качестве дров. Городские власти сквозь пальцы смотрели на это почти во всех районах, кроме центрального и, почему-то, района улиц Кленовой и Берёзовой. Потому долгое время берёзы и клёны оставались нетронутыми.

В те времена территория между двумя улицами ещё не была медучреждением. На месте нынешних корпусов клиники стояли деревянные склады горюче-смазочных материалов, технического инвентаря садово-паркового хозяйства района, запчастей для специального транспорта и ещё чего-то. Как и следовало ожидать, в один прекрасный день на деревянных складах случился пожар. Хозяйству района был причинен ощутимый ущерб. Кого-то судили за разгильдяйство, кого-то за диверсию, кто-то схлопотал срок аж за шпионаж. Но, поговаривают, вскоре всех отпустили, признав отсутствие события преступления. Какая-то умная голова в горсовете философски заметила, что вредителей и диверсантов надо искать среди тех, кто придумал устроить склад ГСМ в деревянных строениях. А поскольку, мол, произошло это так давно, что и концов не отыщешь, то неча искать виноватых среди тех, кто сегодня исправно трудится на пороховой бочке. Иными словами, людей выпустили, дело закрыли и отдельным решением постановили: склады ликвидировать, выстроить каменные бараки и разработать программу использования того, что будет построено. В благословенные времена не очень развитого, но уже победившего социализма нередко сначала строили, а потом только ломали голову, как использовать.

Решение пришло не сразу. Сначала хотели открыть здесь нечто вроде зоны отдыха трудящихся района – с клубом, библиотекой, спортивными залами, танцплощадками и прочими необходимыми для полноценного отдыха советского труженика заведениями. Хотя берёзы и клёны, гордость и украшение городского закоулка, сильно пострадали во время пожара, часть деревьев всё же сохранилась и продолжала радовать глаз. В общем, идея открыть в тихом, огороженном со всех сторон месте зону отдыха многим показалась заманчивой. Уже начали соответствующие изыскания и подготовительную работу, как опять нашлась некая умная голова в горсовете, иронично заметившая, что район-то, хотя и зеленый, тихий, да больно уж удалённый и от жилых массивов и от любого транспорта, так что добираться в зону отдыха трудящемуся будет проблемой. Работы приостановили, стали искать новое назначение зоны. А строительство бараков, тем временем, шло полным ходом. Новые корпуса вырастали стремительно, и пока депутаты исполкома с членами бюро горкома судили-рядили, что бы такого сделать на заветной территории, эта самая территория все более приобретала вид далеко не рекреационной, а самой что ни на есть зоны, только сторожевых вышек не хватало.

И вот однажды кто-то кому-то шепнул, что в городе катастрофически не хватает медицинских мощностей «для борьбы с умалишённым контингентом». Прямо такими словами и сказал. Не принято было в советские времена лишний раз вспоминать о сумасшедших, и проблема с их размещением и лечением время от времени возникала в разных местах необъятной Родины, требуя решения. И оно было найдено. Всех «дуриков» города – в «Дурку», пущай любуются берёзками, да клёнами, авось им это поможет, в конце концов! Примерно так аргументировали решение чиновники, размещая в бараках на огороженной территории медицинское оборудование, технику, устанавливая решетки на окнах, а для пущей важности и придания «зоне» законченного «зоновского» вида, протягивая колючую проволоку поверх высоченного кирпичного забора, огораживавшего территорию с незапамятных времен. То есть, с одной стороны медицина, с другой – всё же «зона»!